Николай Росс

ЗАПИСКА ЮРОВСКОГО" ИЛИ "ЗАПИСКА ПОКРОВСКОГО?"

Нам неизвестно, произвела ли в России сенсацию статья Натальи Зеновой "Кто писал "Записку Юровского"?", опубликованная в "Литературной газете" от 22 января этого года. А должна была бы произвести. В этой статье приведена беседа с историком Ю. А. Бура новым, утверждающим (впервые, насколько нам известно), что знаменитая "Записка" коменданта Дома особого назначения, описы вающая гибель и захоронение останков Царской Семьи, - не подлинные воспоминания, а текст, составленный посторонним лицом.

Утверждения Ю. Буранова основываются на изучении архивных документов, бесспорно принадлежащих перу Юровского. Эти документы совершенно безграмотны, почерк их крупный и размашистый. Зато почерк "доселе неизвестного" рукописного экземпляра "Записки Юровского", недавно обнаруженного историком, "довольно мелкий, аккуратный, иной наклон, иное начертание букв - ничего общего с первым". Тот же почерк встречается и в рукопис ных вставках машинописного экземпляра ""Записки".

То есть, в том экземпляре, что был впервые издан Эдуардом Радзинским в 1989 году, а затем неоднократно переиздавался или пересказывался в России и за рубежом. Причем одна из этих вставок - ключевая. Она указывает место захоронения останков Царской Семьи на старой Коптяковской дороге. (Вставка читается: "Коптяки в 18 в. от Екатеринбурга к северо-западу. Линия ж.д. проходит на 9-й версте, между Коптяками и Верхисетским заводом. От места пересечения жел. дор. погребены саж. во 100 ближе к В. Исетскому заводу").

Кто же составлял текст рукописной версии "Записки Юровского" и приписок на машинописном тексте? Как выяснилось, известный историк-марксист Михаил Николаевич Покровский, положивший начало советской исторической школе. Покровский был доверенным лицом Ленина, который видел в нем "обязательного советника (и руководителя) по вопросам научным, по вопросам марксизма вообще". При Ленине Покровский был всесильным диктатором в области исторической науки, руководил рядом престижных высших учебных заведений, а с 1922 года он возглавил и Центрархив. Известно к тому же, что все "царские документы", привезенные Юровским в Москву по горячему следу екатеринбургского преступления, поступили в его распоряжение.

Ю. А. Буранов затрагивает один из наиболее важных вопросов в деле исследования обстоятельств гибели Царской Семьи: кем и когда было дано приказание о ее расстреле? В рукописном тексте "За- писки" на этот счет - разночтения с машинописным текстом. Пер- вая фраза машиноиисного текста читается: "16 июля была получена телеграмма из Перми, содержащая приказ об истреблении Романовых". В рукописном же тексте значится: "16 июля была получена телефонограмма из Перми на условном языке, содержащая приказ об истреблении Романовых".

Словарь Ожегова дает следующее определение слову "телефонограмма": "Официальное сообщение, текст которого продиктован по телефону".

Таким образом, екатеринбургские чекисты, по утверждению "Записки Юровского", действительно получили от начальства приказ о расстреле царской семьи. Но, если следовать рукописной версии, дан он был так, чтобы вопрос об ответственности за содеянное преступление мог получить неоднозначный ответ, в зависимости, например, от развития политической конъюнктуры... Во всяком слу- чае, становится ясно, что с поступившими в его распоряжение ма- териалами М. Н. Покровский действовал по своему усмотрению (или по инструкции?).

Но на этом не заканчивается сложная история "Записки Юровского".

Ю. А. Буранову удалось получить доступ еще к одному ее маши- нописному варианту, озаглавленному "Последний царь нашел свое место". Он хранится в архиве президента (бывшем архиве Политбюро), подписан Юровским и датирован 1922 годом. Этот документ - по сути компиляция, составленная из неоднородных текстов. Неко- торые места - литературно безупречные, другие написаны коря- вым языком малограмотного человека.

По словам Буранова, документ этот - "смесь беллетристики с документалистикой". Выяснилось также, что шрифт машинописи не похож на шрифты двадцатых годов, он кажется гораздо более современным. Положение осложняется еще и тем, что Буранов не получил возможности ознакомиться с оригиналом документа: ему была лишь предоставлена его копия. Что сильно обесценивает значение наличия на документе подписи Юровского.

На вопрос Натальи Зеновой о том, существует ли "вообще в природе документ, который с полным правом можно считать "Запиской Юровского", Ю. А. Буранов ответил: "Убежден: существует. Не может не существовать! Ну, представьте себе, в Москву приезжает человек, который недавно расстрелял царя. Он привозит докумен- ты, привозит ценности. И что, никто не поинтересовался, как происходил расстрел? Что случилось с трупами? .. Разумеется, он должен был письменно во всем отчитаться, все описать, все зафиксировать. Так что это есть - стоит только действительно открыть архивы..."

Известен также (об этом мельком упоминает Ю. А. Буранов) текст выступления Юровского перед старыми большевиками в Свердловске в феврале 1934 года. В литературе он упоминается как "стенограмма" встречи бывших уральских красных соратников. Этот рассказ Юров- ского был издан в 1993 году Вениамином Алексеевым в книге "Гибель Царской Семьи: мифы и реальность". Алексеев приводит следующие выходные данные документа: "ЦДООСО. ф.41. Оп.1. д.151. л.10-22. Подлинник". То есть как будто выходит, что подлинник - все-таки не стенограмма выступления Юровского, а переписанный по ней текст. -К тому же, трудно поверить, что изданный Алексеевым текст - точное воспроизведение высказываний малограмотного Юровского. В этом документе, несмотря на отдельные шероховатости, сплошь и рядом чувствуется литературная обработка. Взять хотя бы такую фразу: "Только в половине второго явился грузовик, время лишнего ожидания не могло уже не содействовать некоторой тревожности".

В важнейшем вопросе об ответственности за преступление ураль- ская "стенограмма" дает новую, уже третью, версию. В ней указыва- ется, что вопрос о ликвидации Царской Семьи был "тогда вопросом большой политической важности. (...) Связь и разговоры по этому вопросу с центром не прекращались. Примерно числа 10-го июля уже было разрешение на тот случай, что если б оставление Екатеринбурга стало неизбежным". (Здесь, после точки, рассказ Юровского странным делом обрывается. Не досказано, что бы тогда произошло.) Далее указывается, что "примерно того же 10-го, 11-го июля мне Филипп (Голощекин) сказал, что Николая нужно будет ликвидировать, что к этому надо готовиться". В этом документе нигде не идет речи о какой-либо телеграмме или "телефонограмме" из Перми.

Попытаемся подвести итоги. В настоящее время известно о трех разных вариантах "Записки Юровского". Ни один из них им лично не написан. Зато весьма вероятно участие в их редактировании (или составлении?) придворного ленинского историка М. Н. Покровского. Подлинный доклад Юровского, возможно, где-то существует, но пока он не обнаружен. Опубликованный текст выступления Юров- ского в Свердловске в 1934 году также едва ли может быть признан с точностью воспроизводящим его слова. Следовательно, и здесь подлинник пока не обнаружен.

Счастливое стечение обстоятельств позволяет нам дополнить скептические выводы Ю. А. Буранова мнением как бы "обратной стороны".

В конце февраля приехавший во Францию по приглашению парижского отделения Союза дворян директор Государственных архивов Российской Федерации С. В. Мироненко выступил с докладом на тему "Деятельность Государственной комиссии по расследованию гибели императора Николая 11, его Семьи и близких. Итоги по ' вопросу захоронения останков". (С. В. Мироненко - также член вышеозначенной комиссии.) Сергей Владимирович любезно разрешил нам произвести запись его доклада. Некоторые моменты, перекликающиеся с высказываниями Буранова, мы и приведем в настоящей статье.

По вопросу о распоряжении об убийстве царской семьи С. В. Ми- роненко высказался следующим образом, в этом пункте скорее солашаясь с мнением Буранова: "Такое распоряжение не найдено, хотя были обследованы максимально полно все архивы (...) Не обнаружено никакого письменного распоряжения. Я думаю, что такого письменного распоряжения не было. Есть лишь несколько косвенных свидетельств о том, что Голощекин приезжал в начале июля, встречался со Свердловым (он жил в его квартире), встречался и с Лениным. Я думаю, что они сговорились, что если ситуация на фронте резко обострится, то этот вопрос будет решен так, как он и был впоследствии решен". И затем докладчик прибавил: "Не знаю, шла ли речь об убийстве всей семьи или нет".

Комиссия, считает С. В. Мироненко, обследовала все российские архивные хранилища "достаточно тщательно". Остается лишь одна загадка: доселе не удалось обнаружить архив Уралсовета (...)

Директор Госархивов считает, что бумаги Уралсовета вполне могли погибнуть в обстановке поспешной эвакуации красных из Екатеринбурга.

Далее докладчик изложил свой взгляд на воспоминания Юровского: "У нас, в архиве Российской Федерации, хранится специальное дело, которое было заведено во ВЦИКе о Николае 11. В это дело вплетены воспоминания Юровского, на которых неизвестной рукой сделаны некоторые приписки. Причем есть принципиально важная приписка о месте, где Юровский зарыл останки (...) Это иде- ально совпало с тем местом, где летом 1991 года были обнаружены эти скелеты.

Была проведена экспертиза почерка приписок. Экспертиза дала абсолютно однозначное заключение. Приписки сделаны рукой изветного историка Михаила Николаевича Покровского. (...) Давно возникал вопрос, почему воспоминания Юровского написаны от третьего лица. Он как бы описывает все, но говорит о себе как о "коменданте Дома особого назначения". (...) Это действительно вос- поминания Юровского, но написанные Покровским. Именно поэтому в архиве Покровского, который сохранился, нам удалось найти рукопись машинописной копии доклада Юровского. Это объясняется тем, что Юровский был вообще неграмотный человек.

Когда мы стали искать в архивах бумаги, написанные самим Юровским, нам удалось найти несколько его доносов. В тридцатые годы он сидел в кремлевской столовой, слушал, что говорят соседи за столом и сообщал об этом в соответствующие органы. (...)

Это записи очень малограмотного человека. Его же "воспоминания" написаны хорошим литературным языком. Это литературная обработка описания того, как происходили события. Здесь возникает вопрос: а, может быть, Покровский внес что-то и от себя? Но в архиве политбюро есть еще один экземпляр этих воспоминаний, который авторизирован Юровским. Он подписан, и стоит дата: апрель-май 1922 года. Юровский как бы подтверждает, что это действительно его точный рассказ.

Кроме этого документа, удалось найти в Екатеринбурге, в партийном архиве, запись встречи Юровского со старыми большевиками в 1934 году, на которой они обсуждали вопрос цареубийства. Юровский выступал как представитель ЦК партии. (...) Сохранилась стенографическая запись. (Мы указывали выше, что она тоже, видимо, подверглась литературной обработке.) Документ этот очень важен для определения того, как все происходило, в частности для ответа на вопрос, все ли были расстреляны".

Далее В. С. Мироненко указал слушателям на то, что существует ряд других свидетельств (...)

В заключение своего выступления В. С. Мироненко указал, что он считает важным сложить все имеющиеся документы вместе и что "тогда многое станет ясным. Правительственная комиссия приняла решение об издании своих материалов. Будет издано два тома. В пер- вом томе будут опубликованы протоколы заседаний комиссии, до- кументы, которые к ней поступили, результаты экспертиз. Во втором томе - документы, которые были обнаружены в ходе работы комиссии с академическим комментарием. Так, как это полагается нормально делать. (...) Я считаю, что все это нужно опубликовать как можно быстрее. В значительной степени все уже готово".

Итак, подытожим все изложенное. С. В. Мироненко сообщил, что все, что можно было обнаружить по "царскому делу" в российских архивах, уже обнаружено. Он считает, что нет достоверных данных о том, кто конкретно дал приказ об убийстве Царской Семьи.

Неизвестно также, что именно было приказано. "Записка Юровского", утверждает он, хотя и не была написана Юровским, совер- шенно достоверна. Историк Покровский лишь отредактировал ее. Выступление Юровского в Свердловске в 1934 году - также достоверный рассказ о событиях. Основные документы по "царскому делу" - протоколы заседаний Уралсовета - исчезли, неизвестно когда и где. Вскоре, однако, все наличные свидетельства будут изданы Правительственной комиссией и многие нерешенные вопросы найдут тогда свой ответ.

Дай Бог, конечно. Но у нас все же возникают некоторые сомне- ния, возможно, неуместные: как смогут, например, документы, малодостоверные в оригинале, стать достоверными при публикации? Неужто благодаря "академическому комментарию"? Трудно также поверить на фоне беспрерывных "сенсаций" с новыми документами об убийстве Царской Семьи, всплывающими то здесь, то там, что все тайны российских архивов действительно раскрыты.

Смущает нас также подчеркнутое пренебрежение многих ны нешних российских авторов к работам Сергеева, Соколова и Алексеева. Показания участников преступления и свидетелей, опрошенных "белыми" (то есть российским высокопрофессиональным судебным следствием) во многом дополняют и уточняют то, что становится известно из сомнительных откровений екатеринбургских убийц в кругу своих единомышленников.

Но есть и другое. С самого времени "открытия" останков Царс- кой Семьи Гелием Рябовым и Александром Авдониным постоянно испытываешь чувство, что в "Царском Деле" ходом исследований руководят не биологи, археологи, историки, судебные врачи или следователи-профессионалы, а какие-то неясные и неподконтрольные общественности личности. Они используют бесспорные заклю- чения специалистов по своему личному усмотрению и стремятся как можно ограниченнее предавать гласности ход и результаты рас- следований. Но система контроля прогнила насквозь, специалисты не всегда послушны, журналисты проворны, и то и дело происходят незапланированные утечки информации. А на них затем прихо- дится реагировать, скрепя сердце, различным официальным лицам, публично соглашаться с уже и так известным. Создается неприятное впечатление, что признается лишь то, что не удалось утаить...

Под занавес предоставим слово историку Ю. А. Буранову: "Вообще, в данном деле мало только определить почерк того или иного действующего лица, надо постоянно иметь в виду почерк всей нашей славной ЧК...".

"Русская мысль", М 4169, 10-16 апреля 1997 г.